Север Гансовский - Надежда [Рассказы и повести]
Кларенс вздохнул еще раз и сам сжал зубы. Очевидно, ему обернули голову какой-то темной материей. Потому и темно. А тяжесть сверху — это ноги бандитов. Они сидят на заднем сиденьи, а ноги положили на него.
У него очень затекла рука, подвернутая под грудь, но он не решался шевельнуться. Пусть думают, что он еще не пришел в себя.
Отрывочные мысли одна за другой мелькали в его сознании. Куда его везут, где они сейчас едут?
Он прислушался, стараясь сквозь шум мотора уловить звуки уличного движения. Но вокруг было тихо. Казалось, что машина мчится в пустоте. Значит, они уже за городом. Где-нибудь на пригородном шоссе.
Куда же они едут? Наверное, в какое-нибудь укромное место, где бандиты обделывают свои дела.
Много раз в газетах ему приходилось читать эти строчки: «Похищен такой-то… Найден убитым такой-то». Они с Люси всегда равнодушно пропускали такие сообщения. Обычно речь в таких случаях шла о профсоюзных организаторах, о тех, кого называли «красными». Кларенс сам никогда даже не пытался представить себе, что может существовать человек, которого гангстеры схватили и везут на расправу и гибель. Какие мысли овладевают им в этот страшный час?
И вот теперь это пришло к нему. В газетах напечатают: «Похищен Кларенс Кейтер, ранее работавший репортером в „Независимой“». А может быть, и не напечатают ничего. Пожалуй, это вернее.
Зачем они везут его? Почему его не убили сразу? Очевидно, они хотят узнать от него что-нибудь.
Тяжесть, давившая ему на спину, переместилась. Чей-то голос сказал:
— Я лучше посмотрю, жив он или нет. Если он умрет, Обезьяна нам задаст.
— Ну посмотрим.
Кларенса приподняли. Он закрыл глаза.
Бандиты сдернули материю у него с головы; он почувствовал сквозь веки свет, ударивший ему в лицо.
— Жив, — сказал один из гангстеров. — По-моему, он даже в себя пришел. Притворяется.
— Ну, бросай его обратно.
Его опустили на пол лицом вниз.
«Обезьяна»! Обезьяна — это Боер. Ах, вот в чем дело! Он нужен Боеру. Впрочем, какая разница? Боер или кто-нибудь другой…
Зачем же он им понадобился? И вдруг беспощадная страшная правда молнией сверкнула в его сознании. Они хотят узнать у него, что сделано в порту. Хотят узнать имена грузчиков, — может быть, день общего выступления. Они будут пытать его.
«Господи, боже мой!» — Кларенс покрылся холодным потом. И из этой чаши ему придется испить…
Машина шла ровно, не снижая и не повышая скорости. Глухо рокотал мотор. Бандит, сидевший за рулем, — коренастый мужчина со сплющенным безобразным носом — напряженно всматривался в бегущий ему навстречу черный асфальт. Стрелка спидометра вздрагивала на 60-ти.
Откуда может явиться помощь? Завтра утром он не придет в профсоюз, и Грегори тотчас поймет, что дело не ладно. Люди кинутся разыскивать его. Хастон, Стил, может быть, та девушка, которая неприветливо встретила его, когда он появился впервые у швейников. Может быть, тот рабочий, у которого они сидели так долго однажды вечером. Они побегут в полицию, они пойдут в редакции газет. Они не оставят его, нет. В этом он был уверен. Хастон и его товарищи не успокоятся. Нет. Это не такие люди. Они привыкли брать на себя заботы каждого, горе каждого, боль каждого.
А он сам? Хватит ли у него сил выдержать пытки? Сможет ли он взять на себя боль и муки, которые они предназначают другим — грузчикам в порту, швейникам, Розите Каталони?
Репортер судорожно вздохнул, лежа на дне автомобиля. Он знал теперь, что находится на самом переднем рубеже. Добро и зло сошлись в смертельной схватке, и линия этой борьбы проходила через его сердце…
Автомобиль резко замедлил ход. Шофер вывернул направо с шоссе. Некоторое время машина шла проселочной дорогой; маленький сказал:
— Стой! Кажется, это Альберт встречает.
Бандит за рулем поспешно выключил сцепление и на-жал на тормоз.
Мотор сделал несколько оборотов на холостом ходу и заглох.
Тот, кого маленький назвал Альбертом, отворил дверь и тревожно спросил:
— Ну что, привезли?
— А как же, — ответил верзила.
Он выбрался из машины вслед за маленьким и дернул Кларенса за полу пиджака.
— Выходи.
Репортер решил, что уже нет смысла притворяться. Что должно прийти, всё равно придет. Несколько минут не имели значения.
Кларенс приподнялся, но забытая уже боль в затылке вспыхнула вновь, он упал.
Верзила дернул его на себя и вытащил из машины. Кларенс больно стукнулся подбородком о подножку. Он едва не застонал, но сдержался. Это только начало. Самое главное впереди.
Бандиты поставили его на ноги и встряхнули.
Кларенс огляделся. Ночь была безлунная. Они стояли на каком-то лугу. Свежий запах травы ударил репортеру в ноздри. Но ему сейчас было не до этих ощущений. Впереди темнел контур небольшого, очевидно двухэтажного, здания. Это и была цель их путешествия.
— Надень мешок, — сказал Альберт.
— Какой смысл? — возразил маленький. — Он уже отсюда всё равно не уйдет.
Тем не менее он покорно набросил на голову репортера мешок из плотной материи.
Бандиты взяли Кларенса за руки. Сначала его вели по гравию, затем по траве. Скрипнула какая-то дверь. Значит, они подошли к дому. Он взошел на несколько ступенек вверх, затем прямо по гладкому полу, направо, налево, еще направо и вниз. Вниз на десять ступенек, поворот, еще на десять вниз. Сердце билось у него часто-часто. Он несколько раз судорожно вздохнул, чтобы успокоить его.
Кто-то сдернул с его головы мешок, и яркий свет брызнул ему в лицо. Кларенс зажмурился, ослепленный, затем открыл глаза.
Он находился теперь в низкой комнате без окон, со сводчатым потолком. Помещение было ярко освещено одной лампочкой, которая на коротком шнуре спускалась прямо перед ним. Бетонные стены комнаты чисто выбелены. Мебели совсем мало — один большой стол в углу, еще один низкий с отполированной гладкой поверхностью и несколько стульев. Кроме того входа, через который они попали сюда, в помещении была еще одна маленькая фанерная дверь.
— Вот мы и дома, — сказал верзила со шрамом на щеке.
Боксера не было в комнате. Маленький поспешно подошел к столу в углу комнаты и принялся рассматривать какие-то бумажки.
У Кларенса ослабли ноги, и он оглянулся. Верзила толкнул его к стулу.
— Садись.
Он сел сам и закурил, бросив спичку на пол.
Наступило молчанье. Кларенс слышал, как тикают часы на руке у верзилы и как напряженно бьется его собственное сердце.
То, что в комнате не было окон, делало ее еще более зловещей. Отсюда, через бетонные толстые стены не прорвется ни стон, ни крик о помощи. Минуты тянулись для Кларенса бесконечно.
За дверью, через которую они вошли сюда, раздались шаги. Кларенс привстал, нервы были напряжены у него до предела. Вот сейчас начнется. Вот сейчас.^
Дверь рывком распахнулась, и в комнату поспешно вошли трое. Первым был Боер. Репортер едва узнал его. На нем был темный, с иголочки, костюм, ослепительно белая накрахмаленная рубашка.
За ним следовали Альберт и боксер.
Боер, не глядя на Кларенса, быстро прошел к столу, где маленький разбирал какие-то бумаги.
— Ну что, есть что-нибудь?
— Пока ничего, — ответил маленький.
— Дай, я сам посмотрю.
Он присел на стол и вырвал какой-то листок из рук маленького.
Он был так разительно не похож на того Боера, которого Кларенс видел в порту — медлительного, вежливого, обязательного и даже чуть застенчивого, что репортер подумал, не ошибся ли он. Но тяжелые длинные руки и угрюмый нависший лоб убедили его в том, что перед ним тот, кого он когда-то принимал за грузчика.
Альберт и боксер тоже подошли к столу.
— Где вы его взяли? — голос у Боера был резкий и нетерпеливый.
— Недалеко от аптеки на Парковой, — поспешно ответил маленький.
— Кто-нибудь видел?
— Нет, никто.
— Хозяин не звонил?
— Нет, не звонил, — ответил Альберт. — Я всё время сидел у телефона, только вышел их встретить..
— За Хастоном и Грегори следят?
— Там Молтби и Индеец.
— От них ничего не было?
— Нет, пока ничего.
За всё время, пока происходил этот разговор, Боер ни разу не взглянул на Кларенса. Он вел себя так, как будто репортера, которого по его приказанию привезли сюда, и не было в комнате.
Кларенс глубоко вздохнул, сидя на скамье. Страх его начал проходить, вытесняемый холодной, презрительной ненавистью.
— Ну ладно, — сказал Боер. Он поспешно соскочил со стола, обошел его и сел на стул. — Джон и Фонда наверх. — Он кивнул по направлению к двери. — Сидите у телефона.
Боксер и маленький поспешно вышли.
Некоторое время Боер продолжал рассматривать оставленные маленьким на столе бумажки. Затем он поднял голову и посмотрел на Кларенса. Взгляд у него был угрюмый и встревоженный.
